Виктор Пелевин — один их самых влиятельных и загадочных литераторов современной России. Он почти не даёт интервью и тщательно скрывает свою жизнь от общества. О нём, впрочем, известны и достаточно любопытные факты. Так, например, его предки были высокопоставленными сектантами-молоканами и имели связи с предками «патриарха радикалов» А. Проханова [331] . Существует даже мнение, что «Виктор Пелевин» (во всяком случае с определённого времени) это не реальный писатель-человек, а определённый литературный проект, через который в том числе проходят апробацию те или иные политические, социальные и культурные концепты.
В прессе неоднократно обращали внимание на определённую связь между В. Пелевиным и В. Сурковым, чей интерес к современной постмодернистской литературе хорошо известен. Начнём с того, что в одном из главных, программных романов В. Пелевина «Generation „П“» (1999) [332] В. Сурков, очевидно, выведен в образе главного героя — пиарщика Вавилена Татарского. Их биографии чрезвычайно похожи: В. Татарский, закончивший Литературный институт, в начале 1990-х гг. оказывается захвачен вихрем «бандитского капитализма» и, пройдя путь от продавца в контролируемом чеченцами уличном ларьке до известного рекламщика, он в конце концов оказывается одним из небожителей российского политического Олимпа. Этот сюжет довольно точно отражает невероятный взлёт карьеры В. Суркова, о котором мы уже писали. Именно в 1999 г. бывший пиарщик М. Ходорковского получил должность помощника Руководителя Администрации Президента. Да и политические трудности, решением которых занимался В. Татарский в романе, весьма напоминают проблемы, стоявшие перед политическими технологами, обеспечивающими транзит власти в 1999 г.
Роман был экранизирован в 2011 г. и запомнился зрителям звёздным актерским составом — Михаил Ефремов, Владимир Меньшов, Рената Литвинова, Андрей Панин, Иван Охлобыстин и др. — и удивительной даже для видавших виды на российских экранах эстетизацией насилия. В этом смысле, вероятно, наибольшее впечатление произвела сцена удушения Иваном Охлобыстиным и Романом Трахтанбергом героя Михаила Ефремова прыгалками, что, вероятно, является отсылкой к популярной легенде, о том, что правителей древнего Хазарского каганата душили шелковыми шнурками.
Симптоматично, что В. Татарский появляется и в других романах В. Пелевина. В произведениях писателя часто встречаются и другие персонажи, чей облик, биография или поведение весьма похожи на образ В. Суркова. Так, например, бывший замглавы АП, бесспорно, является прототипом идеолога Савелия Скотенкова из повести «Зал поющих кариатид», входящий в сборник «П5: прощальные песни политических пигмеев Пиндостана» [333] . В рассказах, собранных в «П5», присутствуют и другие персонажи, тесно связанные с В. Сурковым и сконструированным им в 2000-е гг. политическим пространством. Так, вместо Фонда эффективной политики (ФЭП) Глеба Павловского в рассказе действуют бригады «многоцелевого мыслителя» Гойды Орестович Пушистого (ГОП), вместо политтехнолога Марата Гельмана — «специалист по левым политическим проектам Макар «Товарищ» Гетман, известный также в качестве арт-дилера», вместо А. Дугина — обожающий М. Хайдеггера «философ Дупин», напевающий песню «Любимый Мордор в серой дымке тает…». Не обошёл вниманием В. Пелевин и любимое идеологическое детище В. Суркова — «суверенную демократию», которую объяснил своим читателям следующим образом: «Суверенная демократия — это буржуазная электоральная демократия на той стадии развития, когда демократия она демократия, а если надо, в ж…пу вы…бут легко». Толкование получилось вполне в сурковском стиле.
Вероятно, к В. Суркову, чья любовь к русскому року хорошо известна, относится и этот известный пелевинский пассаж, характеризующий российскую власть и общество: «Принято считать, что власть опирается на штыки. Но опорой российской бюрократии сегодня является не столько спецназ, сколько политический постмодерн. Что это такое и чем он отличается от постмодерна в искусстве? Представьте, что вы затюканный и измученный российский обыватель. Вы задаётесь вопросом, кто приводит в движение зубчатые колеса, на которые день за днём наматываются ваши кишки, и начинаете искать правду — до самого верха, до кабинета, где сидит самый главный кровосос. И вот вы входите в этот кабинет, но вместо кровососа видите нереально чёткого пацана, который берёт гитару и поёт вам песню про «прогнило и осто..бло» — такую, что у вас захватывает дыхание: сами вы даже сформулировать подобным образом не можете. А он поёт вам ещё одну, до того смелую, что вам становится страшно оставаться с ним в одной комнате. И когда вы выходите из кабинета, идти вам ну совершенно некуда — и, главное, незачем. Ведь не будете же вы бить дубиной народного гнева по этой умной братской голове, которая в сто раз лучше вас знает, насколько всё прогнило и осто..бло. Да и горечь в этом сердце куда острее вашей» [334] .
Романы В. Пелевина, вышедшие после 1999 г., то ли описывают, то ли и предсказывают повороты российской политической жизни. Например, его книга «S.N.U.F.F.»» [335] (2012), как видно из сегодняшнего дня, стала настоящим «пророчеством» о трагической войне в Донбассе, которая, впрочем, описывается в фирменном ёрническом пелевинском стиле. Обратим внимание также и на то, что вынесенный в заглавие романа термин происходит от названия криминального жанра «snuff-film» — это короткометражные фильмы, где показываются реальные убийства с предшествующим унижением жертвы. Именно этот отвратительный сюжет находится в центре романа «Околоноля» (2009), приписываемого В. Суркову.
Еще одной, ныне весьма модной, темой пересечения интересов В. Пелевина и В. Суркова является рэп: ожидается, что в экранизации романа «Empire V. Повесть о настоящем сверхчеловеке», повествующем о жизни правящих миром оборотней и вампиров, роль главного злодея сыграет рэпер Oxxxymiron, которого В. Сурков считает «живым классиком» [336] . Не ускользнула от внимания В. Пелевина и тема учреждения в России монархии. В романе «iPhuck 10» [337] описывается мир будущего, в котором Российская Федерация стала Российской Империей, управляемой клонированным государем. Клонированным следующим образом: 38 % биологического материала взяли из левого уса Никиты Михалкова, а остальное из генов европейских, китайских и абиссинских династий, а если правитель погибает, его заменяют клоном.
Можно строить многочисленные догадки о взаимоотношениях В. Суркова и В. Пелевина. Учитывая скрытность обоих, все подобные предположения будут всего лишь догадками и допущениями. Тем не менее, некая связь обоих этих людей очевидна. В. Пелевин, очевидно, с симпатией и интересом выводит В. Суркова и его протеже в своих романах, тот отвечает ему взаимностью — книги В. Пелевина неизменно получают благожелательную прессу. Даже Д. Медведев, будучи президентом, рассказал в интервью, что читает романы В. Пелевина — большей рекламы сложно себе представить [338] . Обратим внимание, что замруководителя Администрации Президента тогда служил В. Сурков.
В. Пелевина и В. Суркова сближает их общее увлечение постмодернистскими теориями, любовь к деконструкции смыслов, презрительное отношение к самому понятию абсолютных ценностей (моральных, политических, философских) и заметная тяга к тёмной эстетике: насилию, заговорам, тайным культам, запрещённым препаратам и культуре упадка как таковой. Псевдоинтеллектуальная и замешенная на мистике, наркотиках, насилии и девиациях литература, получившая образное название «пелевенщины», в сущности направлена на разрушение понятия идеального и отлично вписывается в сурковский политический проект по формированию нигилистического и лишённого всяких моральных принципов общества, из которого можно будет «вылепить» что угодно.